Автор: Дмитрий Костров, эксперт по информационной безопасности
В профессиональном сообществе слишком долго господствовало представление, что угроза приходит извне – будто бы взлом это акт агрессии, вторжение, случайность, против которой можно выставить щит и спать спокойно. На деле все иначе: компрометация, как правило, вырастает не из атаки, а из самой природы наших систем – сложных, неоднородных, исторически сложившихся и потому изначально уязвимых.
Любая инфраструктура, какой бы аккуратной она ни казалась, почти всегда содержит то, что однажды станет точкой входа: забытый сервер с устаревшей версией PHP, не обновленный компонент, фреймворк с недосмотренной логикой авторизации. Это не ошибки и не халатность – это неизбежность. Мы живем в динамичной среде, и то, что вчера было безопасным, сегодня уже оказывается под угрозой.
Вот, например, уязвимость в Next.js, позволяющая обойти middleware одним заголовком. Или CVE–2025–0475 в GitLab – десятки версий, множество установок, все работает, пока кто-то не сканирует, не находит и не использует.
Боты делают это постоянно. Они не ищут именно вас, они просто идут по списку. И если вы находитесь там, где удобно зайти – зайдут.
Мы привыкли считать безопасность состоянием. Но на самом деле она – процесс, который начинается с признания простого факта: уязвимость не исключение, а фон. Не что-то, что однажды появится, а то, что уже есть. И если кажется, что вы в безопасности – возможно, вы просто еще не в курсе, где именно она нарушена.
Одной из самых опасных ловушек становится не атака как таковая, а то спокойствие, которое наступает после внедрения очередного средства защиты. Мы любим списки, чек-листы, графики внедрения: настроен EDR, стоит антивирус, работает антиспам, проведен обучающий курс по фишингу. Все формально правильно. И именно в этот момент организация становится по-настоящему уязвимой – потому что начинает верить в контроль, которого не существует.
Фишинговые письма, например, больше не выглядят как "нажми сюда, чтобы выиграть айфон". Они пишутся аккуратно, без ошибок, на хорошем языке, а иногда – с помощью ИИ, умеющего имитировать стиль внутренней переписки. Адрес отправителя – знакомый, тема – уместная, вложение – вполне ожидаемое. И даже прошедший обучение человек открывает файл, просто потому что все выглядит убедительно. Антиспам не срабатывает, антивирус молчит, – и злоумышленник уже внутри.
Мы слишком привыкли к метафоре крепости. Но современные системы – это не бастионы, а пересекающиеся экосистемы. Они не стоят на месте. И никакая уверенность в их защищенности не выдержит столкновения с реальностью, где среда умнее, а зло – технологичнее, чем раньше.
Существует устойчивое представление о кибератаке как о чем-то чрезвычайном: это, мол, инцидент, сбой, вспышка, которую можно зафиксировать, локализовать, расследовать. Но реальность устроена иначе. Настоящая угроза – не в отдельно взятом заражении, не в вымогателе, не в эксплойте. Угроза – в постоянном давлении, в невидимом фоне, в том, что происходит всегда, даже когда кажется, что все спокойно.
В корпоративной сети может неделями не происходить ничего заметного. А между тем сканирование извне – уже идет. Кто-то на другой стороне планеты, не зная названия вашей компании, адреса, отрасли, запускает бота, который методично зондирует IP-диапазоны, цепляется за открытые порты, находит панели управления, проверяет версии. И если ваш сервер на 443-м порту откликается, то уже неважно, как вы его назвали – вы просто следующая строка в списке злоумышленника.
Это не атака в привычном смысле – это естественное состояние среды. И если внутри системы есть нечто уязвимое, оно будет замечено. Не потому, что вы кому-то интересны, а потому что сейчас нет необходимости быть интересным, чтобы стать целью. Достаточно просто быть.
Такая атмосфера постоянного, безличного тестирования на прочность меняет саму логику защиты. Нельзя надеяться, что если что-то начнется, мы отреагируем. Уже идет, всегда идет! Просто чаще всего мы этого не видим – не потому, что оно незаметно, а потому что привыкли считать, будто тишина за файрволом означает безопасность.
Цифровая среда, в отличие от физической, не знает выходных. Она непрерывна. И в ней важно понимать: вы не подвергаетесь атаке – вы находитесь в атакуемом пространстве. И от того, как вы воспринимаете это – как временную фазу или как норму – зависит все остальное.
Мы долго жили с образом хакера как одиночки – человека в капюшоне, действующего в темноте, взламывающего чужие системы ради вызова, азарта или денег. Этот образ до сих пор бродит в презентациях и статьях, подменяя собой куда более тревожную реальность.
А она такова: взлом давно перестал быть хаотичным ремеслом и стал индустрией, дисциплинированной, организованной, с разделением труда, с инфраструктурой, с экономикой, которая иногда работает надежнее, чем у многих легальных компаний.
Сегодня взлом – это бизнес, в котором одни специалисты занимаются только входом в инфраструктуру, находя и эксплуатируя уязвимости, другие – разметкой и картографией сети, третьи – сбором и шифрованием данных, четвертые – переговорами. Есть те, кто вымогает, есть те, кто восстанавливает. Некоторые предоставляют подробный отчет после взлома: через какие узлы прошли, что помогло проникнуть, где была недоработка. Честно, профессионально, с холодной вежливостью.
Угроза стала сервисом. Разворачиваются бэк-офисы, ведется учет, работают платформы "взлом как услуга". У атакующих – свое понимание SLA, своя внутренняя этика, свои правила поведения на территории клиента. Иногда даже предлагают скидку за оперативную оплату.
И вот что важно: мы имеем дело не с хищниками, а с системами, в которых все заточено на то, чтобы находить слабость и зарабатывать. Эти системы не импровизируют, они действуют по процессу, и именно это делает их особенно опасными.
Против спонтанного вреда можно выстроить защиту. Против системного – требуется зрелость. Потому что если зло стало бизнесом, то и безопасность должна перестать быть суммой мер и превратиться в устойчивую стратегию – не реактивную, а опережающую.
Возникает вопрос: "А можно ли защититься?" И по-прежнему многие ждут утвердительного ответа, надеются на средство, на платформу, на железо, которое, наконец, обеспечит то самое желаемое состояние недоступности и недосягаемости. Но практика последних лет все убедительнее говорит об обратном: не существует полной защиты, и никогда не существовало. Любая система может быть взломана. Вопрос лишь в том, насколько тяжело это сделать – и что произойдет после.
Истинная безопасность – не в броне, а в гибкости. Не в исключении инцидента, а в способности выжить в его условиях. На первый взгляд кажется, что это смиренческая позиция, но на деле она куда реалистичнее и, в конечном счете, надежнее. Потому что отказ от иллюзии непробиваемости – первый шаг к зрелой архитектуре.
Можно настроить лучший NGFW, но если не выстроен процесс обновлений, если никто не следит за зонами ответственности, если нет культуры работы с уязвимостями – все это становится декорацией. Даже не злонамеренный акт, а банальное забытое обновление может обернуться катастрофой. Не потому что кто-то просчитался, а потому что процессы не доведены до автоматизма.
В одной компании, как-то участвовавшей в учениях, выяснилось, что попытки перебора паролей никто не отслеживает. Не потому что не умеют – просто не настроили. А когда выяснилось, что учетные записи слабо защищены, стало очевидно: если кто-то захочет, он попадет внутрь. И тогда уже не будет иметь значения, сколько было инвестировано в защиту периметра.
Безопасность – это не заслон, а страховочная сетка, которая ловит падение. Важно не только то, чтобы не пустить зло, но и то, чтобы иметь возможность сохранить управление, изолировать повреждение, восстановить работу и понять, что именно пошло не так. Именно это отличает зрелую инфраструктуру от начальной.
Есть организации, которые уверенно говорят: "Нас не взломают". Есть те, кто категорично заявляет: "Мы не платим выкуп". Есть и такие, кто считают, что внутренние учения – это пустая формальность, поскольку реальная атака все равно будет другой. И, надо сказать, все они чем-то похожи: они еще не были по-настоящему атакованы – или просто не узнали об этом.
В кибербезопасности гордыня легко маскируется под уверенность, а уверенность – под зрелость. Но на самом деле именно уверенность в собственной защищенности чаще всего становится самой большой уязвимостью. Потому что защита, основанная на самоуспокоении, перестает быть динамичной. Она не развивается, не уточняется, не ставит под сомнение саму себя.
Я видел, как компании, уверенные в своей технической крепости, пропускали простейшие фишинговые атаки. Видел, как отказ платить выкуп превращался в полный коллапс, потому что резервное копирование вроде бы работало, но процесс восстановления давно не проверялся. Видел, как учения вызывали раздражение – пока реальный инцидент не показал, что никто не знает, кому первому звонить.
Беда не в том, что люди ошибаются – ошибаются все. Беда в том, что некоторые считают себя выше вероятности ошибки. А между тем, зрелая организация – это не та, которую не взломали, а та, которая осознанно живет с мыслью, что это возможно, и строит свою работу, исходя именно из этой установки.
Признание уязвимости – это не слабость, а дисциплина. Это не отказ от защиты, а форма более глубокой ответственности. Признать, что точка входа найдется, что люди ошибаются, что регламенты ломаются, – значит подготовиться не только к нападению, но и к поражению. А значит, подготовиться к восстановлению.
Мы привыкли рассматривать атаку как враждебное действие. Как будто кто-то с той стороны заставляет нас страдать. Но если присмотреться внимательнее, становится очевидно, что атака – это, в сущности, не столько воздействие, сколько проявление. Она, как зеркало, не изобретает нового, а лишь показывает то, что уже было в нас – скрыто, недосмотрено, вытеснено из поля внимания.
Злоумышленник, попадая внутрь, редко делает нечто принципиально невозможное. Он находит то, что было оставлено без присмотра. Он пробует пароли, потому что знает – кто-то обязательно использует "123456". Он сканирует сеть, потому что уверен: найдется сервер, который забыли выключить. Он эксплуатирует трендовую уязвимость, которой никто не касался, потому что были дела поважнее. Все, что он делает, – это проверка нашей архитектуры на искренность.
И если он заходит, если берет контроль, если шифрует – это не столько акт агрессии, сколько диагноз. Неприятный, жестокий, но честный. В нем нет метафизического зла – есть точное, иногда даже равнодушное указание: здесь не выстроено, тут не прописано, а вот здесь вы просто закрыли глаза.
Мы боимся атакующих. Но, возможно, бояться стоит не их, а того, что они могут показать. Потому что в их действиях – вся правда о наших процессах, о нашей дисциплине, о нашей реальной готовности. Иногда они знают нас лучше, чем мы сами: видят связи между узлами, уязвимости конфигураций, повторяющиеся ошибки в поведении пользователей.
Поэтому, когда инцидент случается, важно не только закрыть брешь. Важно посмотреть в зеркало, которое оставили после себя те, кто вошел. Если повезет – это зеркало будет треснуто, но не разбито. И в нем мы увидим не только уязвимости, но и путь к зрелости.
Потому что атакующий уходит. А отражение – остается.